Всю беременность я мучилась мыслью: как воспримет Ксюшка появление брата? Как правильно нивелировать ее ревность, которая обязательно будет? Как я смогу распределять свое внимание, свободное время, любовь между двумя детьми и мужем? 
Начиталась всяких статей, приняла к сведению опыт мам, имеющих двух и более детей.
Расскажу, что из всего этого получилось.
Все 9 месяцев Ксюня очень положительно относилась к моей беременности: ждала ляльку, берегла меня (не позволяла носить ее на руках, сама застегивала мне сапоги - по своей инициативе, не разрешала бегать и прыгать - "у тебя же животик беременный!" ).
В последние недели я начала основательную психологическую подготовку. Стала рассказывать, какие маленькие и беспомощные новорожденные дети, как им нужно мамино внимание. Сказала, что ВСЕ (и мама, и папа, и сама Ксюша) были такими малышами. Что когда родится ее братик, я буду чуть меньше с нею играть, потому что мне придется часто его кормить-переодевать-укачивать. Но конечно же, я не стану любить свою дочку меньше, как только выдастся свободная минутка, мы будем так же играть-рисовать-делать всякие поделки-разговаривать.
Ксюшка, казалось, все понимала и соглашалась. А я, в свою очередь, понимала то, что она пока не понимает всей ситуации.
Первые звоночки начались, когда я легла на дородовое. На второй день моего там пребывания Ксю начала (по рассказам мужа) плакать, скучать и проситься к маме. В детском саду... обкакалась.
Впервые за 2 года. Причем, даже сама не заметила. Уже тогда, видимо, начала осознавать, что мама принадлежит кому-то еще, не ей одной.
В момент выписки из роддома мое старшее дитя улыбалось, охотно фотографировалось, разговаривало с новорожденным братцем. Но как только мы оказались дома - понеслось...
Стоило ей увидеть, как я кормлю Андрюшку, ношу его на руках, меняю ему пеленки, она тут же фыркала и убегала из комнаты. Когда мы просили ее вести себя потише, демонстративно начинала топать ногами, хлопать дверью, громко петь. Чуть что - ударялась в слезы. Ничего не хотела есть.
Длилось такое состояние дня три. Все это время мы бесконечно говорили ей, что - любим, старались проводить с нею много времени. Ни разу не повысили голос, не наругали.
Затем наступила вторая фаза: грусть и болезни. Дочь перестала проявлять агрессию, а вместо этого погрузилась во вселенскую печаль. Вставала утром с тоскливыми глазами, спать ложилась с ними же. Разговаривала тихо, с опущенной головой.
Немного веселела, когда смотрела мультики. Как себя вела в саду - не знаю, забирал ее муж, а он никогда не спрашивает воспитателей ни о чем.
Потом за одну неделю у ребенка приключилось расстройство кишечника, воспаление шейного лимфоузла и жуткая аллергия на мандарин, данный в детсаду. (хотя раньше эти мандарины мы лопали без ограничений). Это - из явных болезней. Между делом еще жаловалась, что болит голова, руки, ноги, глаза...
Сразу напрашивается мысль: ребенок своими болезнями привлекал внимание. Я, конечно, исправно все лечила, но считала, что все обусловлено психосоматикой.
Меня водило в ступор отношение Ксюши к своим болячкам: она рыдала и кричала, что не хочет болеть. Смотрела на себя, покрытую с ног до головы аллергическими пятнами, плакала и требовала "помазать ее кремом, чтобы кожа белой стала". Когда разжижился стул и побаливал живот, категорически отказывалась идти в туалет "потому что - какашка желтая, а не коричневая, жидкая и некрасивая", и она такую боится. В чем именно выражался страх я так и не смогла выяснить. Дошло до того, что деть стойко терпел 2 дня, что я только не испробовала, чтобы усадить ее на унитаз! Слава смекте и энтерофурилу, стул нормализовался быстро, Ксюшка успешно сходила в туалет, потом со счастливым лицом хвасталась папе, что "какашки снова стали красивыми". 
Я никогда не упрекала ребенка тем, что она болеет, никогда не рыдала над ней. Просто спокойно лечила и все. Откуда взялось такое неприятие болезней - понять не могу.
Что делали мы с мужем?
Сын оказался очень спокойным ребенком (ТТТ) звал меня только на кормление и переодевание. ВСЕ остальное время я проводила с кКюшкой. Так много, как в эти дни, мы с нею не играли никогда, честно! Но играла она все равно с грустными глазами. Сама не хотела заниматься игрушками, сразу уходила к себе на кровать - "отдыхать". Вечером муж занимался с нею, вот с ним она немного веселела.
Еще мы заметили, что как только начинаешь как-то связывать ее с братом (например, предлагаешь полюбоваться его смешными рожицами, маленькими ноготками, просишь помочь в чем-то), дочка заметно скисает. Когда родня по скайпу спрашивала: нравится ли тебе братик? Ты с ним играешь? Ксюшка сразу замыкалась в себе, отвечала односложно.
И тогда мы решили: она - отдельно, мелкий - отдельно. Перестали разговаривать с нею о малыше, не просили подать что-то, не заставляли умиляться, ласкать ребенка.
Вместо этого - много рассказывали смешных историй про то, как она была маленькой, я, муж... Ксюха стала улыбаться чаще, видно было, что ей нравится это слушать. Мы носили ее на ручках, бессчетное количество раз на дню целовали-обнимали, говорили, что хоть она теперь - и старшая сестричка, но все равно - наш маленький ребеночек. А сколько я рассказывала сказок! Дщерь и до родов часто просила меня придумывать сказки, а в эти дни количество выдуманного мною просто зашкаливало!
Первый сдвиг наметился, когда Андрюшка заплакал в своей кроватке, а я была на кухне. Прибегаю в зал, а Ксю стоит рядом с кроваткой и напевает колыбельную. "Это я ему пою, чтобы он не плакал!". Теперь, надо сказать, поет ему регулярно, стоит лишь малышу закряхтеть. Репертуар начинается колыбельной, заканчивается новогодней "Российский Дед Мороз", распеваемой во всю мощь. Ребенок успокаиваетсят от потрясения, мне кажется. 
Мы обрадовались, но продолжали свою тактику "дети по отдельности", ничего не прося, не требуя, не настаивая.
И все равно мне казалось, что Ксюшка какая-то вежливо-отстраненная. Нужно было что-то еще сказать, но что? Слов о любви было мало. И однажды мне подумалось: а может, она считает, что уже не нужна нам? Вполне могло такое мнение сложится у дочки: мама сначала уехала на несколько дней, папа был уставшим и замотанным, из сада ее два раза забирали то соседи, то друг семьи, после возвращения мама нянчит еще какого-то ребенка...
И я за завтраком сказала Ксюне: "Доча, ты нам с папой очень-очень нужна!". Ксю отложила ложку в сторону и очень серьезно спросила: "Зачем?" "Чтобы любить тебя, заботиться о тебе, гулять с тобою, держать за ручку, обнимать-целовать тебя, рассказывать о чем-то новом, придумывать для тебя сказки, радоваться за тебя, гордиться тобою, целовать перед сном, нюхать твои волосы, играть в разные игры!". Ксюша выслушала меня очень внимательно, и со словами: "Раньше я этого не знала. А теперь - знаю", продолжила завтракать. Я, признаться, не ожидала, что мой монолог воспримется НАСТОЛЬКО серьезно.
И, то ли время сыграло свою роль и Ксения осознала и увидела, что новорожденный братик явной угрозы не представляет, то ли я нашла нужные слова и сказала их в нужное время, но дело пошло на лад.
Я после ночи сняла с мелкого подгузник, да забыла его в ванной на стиралке. Ксюнька вошла в ванную и очень ворчливо сказала: "Давай уж, сама его выкину...", не дав мне опомниться, утащила "добро" в мусорное ведро.
Во время каждого купания несется к ванночке: "Дайте, дайте я ему ручки помою!". Вчера умоляла, чтобы мы с мужем пошли заниматься своими делами, а она бы присмотрела за Андрейкой и сама бы его помыла.
С момента появления нас с сыном дома, ни разу не притронулась к братику, объясняя это тем, что "он еще маленький", на ручки не брала, потому что - "еще слабенькая". И вдруг начала подходить к кроватке и гладить малыша по головке, пальчикам. Как-то прибежала ко мне на кухню в страшном возбуждении: "Мама, я его по ладошке погладила, а он меня за руку схватил!".
А вчера достала свои гантельки (папаня решил дочь приучать к спорту и купил ей 500- граммовые гантели ) и давай упражнения делать. Через несколько минут несется к нам: "Все, я бицепсы накачала, потрогайте, какие сильные! Я теперь могу Андрея на ручки взять, давайте его!".
При поддержке папы подержала брата).
Начала разговаривать с ним: "Андрей, ну что ты плачешь? Сейчас мама к тебе придет. Она же не может все сразу делать, у нее же не 120 рук и не 120 тить!". Как-то подслушала ее фразу: "Мама на кухне мне обед готовит. Я же тоже здесь живу, мне тоже кушать надо!"
Я знаю, что расслабляться еще рано, будут еще вспышки ревности, обиды, агрессии. НО мне кажется, что верный путь мы нащупали, будем его придерживаться.
Начиталась всяких статей, приняла к сведению опыт мам, имеющих двух и более детей.
Расскажу, что из всего этого получилось.
Все 9 месяцев Ксюня очень положительно относилась к моей беременности: ждала ляльку, берегла меня (не позволяла носить ее на руках, сама застегивала мне сапоги - по своей инициативе, не разрешала бегать и прыгать - "у тебя же животик беременный!" ).
В последние недели я начала основательную психологическую подготовку. Стала рассказывать, какие маленькие и беспомощные новорожденные дети, как им нужно мамино внимание. Сказала, что ВСЕ (и мама, и папа, и сама Ксюша) были такими малышами. Что когда родится ее братик, я буду чуть меньше с нею играть, потому что мне придется часто его кормить-переодевать-укачивать. Но конечно же, я не стану любить свою дочку меньше, как только выдастся свободная минутка, мы будем так же играть-рисовать-делать всякие поделки-разговаривать.
Ксюшка, казалось, все понимала и соглашалась. А я, в свою очередь, понимала то, что она пока не понимает всей ситуации.
Первые звоночки начались, когда я легла на дородовое. На второй день моего там пребывания Ксю начала (по рассказам мужа) плакать, скучать и проситься к маме. В детском саду... обкакалась.
Впервые за 2 года. Причем, даже сама не заметила. Уже тогда, видимо, начала осознавать, что мама принадлежит кому-то еще, не ей одной. В момент выписки из роддома мое старшее дитя улыбалось, охотно фотографировалось, разговаривало с новорожденным братцем. Но как только мы оказались дома - понеслось...
Стоило ей увидеть, как я кормлю Андрюшку, ношу его на руках, меняю ему пеленки, она тут же фыркала и убегала из комнаты. Когда мы просили ее вести себя потише, демонстративно начинала топать ногами, хлопать дверью, громко петь. Чуть что - ударялась в слезы. Ничего не хотела есть.
Длилось такое состояние дня три. Все это время мы бесконечно говорили ей, что - любим, старались проводить с нею много времени. Ни разу не повысили голос, не наругали.
Затем наступила вторая фаза: грусть и болезни. Дочь перестала проявлять агрессию, а вместо этого погрузилась во вселенскую печаль. Вставала утром с тоскливыми глазами, спать ложилась с ними же. Разговаривала тихо, с опущенной головой.
Немного веселела, когда смотрела мультики. Как себя вела в саду - не знаю, забирал ее муж, а он никогда не спрашивает воспитателей ни о чем. Потом за одну неделю у ребенка приключилось расстройство кишечника, воспаление шейного лимфоузла и жуткая аллергия на мандарин, данный в детсаду. (хотя раньше эти мандарины мы лопали без ограничений). Это - из явных болезней. Между делом еще жаловалась, что болит голова, руки, ноги, глаза...
Сразу напрашивается мысль: ребенок своими болезнями привлекал внимание. Я, конечно, исправно все лечила, но считала, что все обусловлено психосоматикой.
Меня водило в ступор отношение Ксюши к своим болячкам: она рыдала и кричала, что не хочет болеть. Смотрела на себя, покрытую с ног до головы аллергическими пятнами, плакала и требовала "помазать ее кремом, чтобы кожа белой стала". Когда разжижился стул и побаливал живот, категорически отказывалась идти в туалет "потому что - какашка желтая, а не коричневая, жидкая и некрасивая", и она такую боится.
В чем именно выражался страх я так и не смогла выяснить. Дошло до того, что деть стойко терпел 2 дня, что я только не испробовала, чтобы усадить ее на унитаз! Слава смекте и энтерофурилу, стул нормализовался быстро, Ксюшка успешно сходила в туалет, потом со счастливым лицом хвасталась папе, что "какашки снова стали красивыми". Я никогда не упрекала ребенка тем, что она болеет, никогда не рыдала над ней. Просто спокойно лечила и все. Откуда взялось такое неприятие болезней - понять не могу.
Что делали мы с мужем?
Сын оказался очень спокойным ребенком (ТТТ) звал меня только на кормление и переодевание. ВСЕ остальное время я проводила с кКюшкой. Так много, как в эти дни, мы с нею не играли никогда, честно! Но играла она все равно с грустными глазами. Сама не хотела заниматься игрушками, сразу уходила к себе на кровать - "отдыхать". Вечером муж занимался с нею, вот с ним она немного веселела.
Еще мы заметили, что как только начинаешь как-то связывать ее с братом (например, предлагаешь полюбоваться его смешными рожицами, маленькими ноготками, просишь помочь в чем-то), дочка заметно скисает. Когда родня по скайпу спрашивала: нравится ли тебе братик? Ты с ним играешь? Ксюшка сразу замыкалась в себе, отвечала односложно.
И тогда мы решили: она - отдельно, мелкий - отдельно. Перестали разговаривать с нею о малыше, не просили подать что-то, не заставляли умиляться, ласкать ребенка.
Вместо этого - много рассказывали смешных историй про то, как она была маленькой, я, муж... Ксюха стала улыбаться чаще, видно было, что ей нравится это слушать. Мы носили ее на ручках, бессчетное количество раз на дню целовали-обнимали, говорили, что хоть она теперь - и старшая сестричка, но все равно - наш маленький ребеночек.
А сколько я рассказывала сказок! Дщерь и до родов часто просила меня придумывать сказки, а в эти дни количество выдуманного мною просто зашкаливало! Первый сдвиг наметился, когда Андрюшка заплакал в своей кроватке, а я была на кухне. Прибегаю в зал, а Ксю стоит рядом с кроваткой и напевает колыбельную.
"Это я ему пою, чтобы он не плакал!". Теперь, надо сказать, поет ему регулярно, стоит лишь малышу закряхтеть. Репертуар начинается колыбельной, заканчивается новогодней "Российский Дед Мороз", распеваемой во всю мощь. Ребенок успокаиваетсят от потрясения, мне кажется. Мы обрадовались, но продолжали свою тактику "дети по отдельности", ничего не прося, не требуя, не настаивая.
И все равно мне казалось, что Ксюшка какая-то вежливо-отстраненная. Нужно было что-то еще сказать, но что? Слов о любви было мало. И однажды мне подумалось: а может, она считает, что уже не нужна нам? Вполне могло такое мнение сложится у дочки: мама сначала уехала на несколько дней, папа был уставшим и замотанным, из сада ее два раза забирали то соседи, то друг семьи, после возвращения мама нянчит еще какого-то ребенка...
И я за завтраком сказала Ксюне: "Доча, ты нам с папой очень-очень нужна!". Ксю отложила ложку в сторону и очень серьезно спросила: "Зачем?"
"Чтобы любить тебя, заботиться о тебе, гулять с тобою, держать за ручку, обнимать-целовать тебя, рассказывать о чем-то новом, придумывать для тебя сказки, радоваться за тебя, гордиться тобою, целовать перед сном, нюхать твои волосы, играть в разные игры!". Ксюша выслушала меня очень внимательно, и со словами: "Раньше я этого не знала. А теперь - знаю", продолжила завтракать. Я, признаться, не ожидала, что мой монолог воспримется НАСТОЛЬКО серьезно. И, то ли время сыграло свою роль и Ксения осознала и увидела, что новорожденный братик явной угрозы не представляет, то ли я нашла нужные слова и сказала их в нужное время, но дело пошло на лад.
Я после ночи сняла с мелкого подгузник, да забыла его в ванной на стиралке. Ксюнька вошла в ванную и очень ворчливо сказала: "Давай уж, сама его выкину...", не дав мне опомниться, утащила "добро" в мусорное ведро.
Во время каждого купания несется к ванночке: "Дайте, дайте я ему ручки помою!". Вчера умоляла, чтобы мы с мужем пошли заниматься своими делами, а она бы присмотрела за Андрейкой и сама бы его помыла.
С момента появления нас с сыном дома, ни разу не притронулась к братику, объясняя это тем, что "он еще маленький", на ручки не брала, потому что - "еще слабенькая". И вдруг начала подходить к кроватке и гладить малыша по головке, пальчикам. Как-то прибежала ко мне на кухню в страшном возбуждении: "Мама, я его по ладошке погладила, а он меня за руку схватил!".
А вчера достала свои гантельки (папаня решил дочь приучать к спорту и купил ей 500- граммовые гантели ) и давай упражнения делать. Через несколько минут несется к нам: "Все, я бицепсы накачала, потрогайте, какие сильные! Я теперь могу Андрея на ручки взять, давайте его!".
При поддержке папы подержала брата). Начала разговаривать с ним: "Андрей, ну что ты плачешь? Сейчас мама к тебе придет. Она же не может все сразу делать, у нее же не 120 рук и не 120 тить!".
Как-то подслушала ее фразу: "Мама на кухне мне обед готовит. Я же тоже здесь живу, мне тоже кушать надо!" Я знаю, что расслабляться еще рано, будут еще вспышки ревности, обиды, агрессии. НО мне кажется, что верный путь мы нащупали, будем его придерживаться.
Комментариев нет:
Отправить комментарий